Члены СПЧ ищут пути реформирования института помилования – им не нравится, что за прошлый год гуманизм был проявлен только в отношении двух человек, хотя еще в 1999-м их число достигало почти 8000. Представитель Генпрокуратуры призывает не расстраиваться, так как комиссии по помилованию "вполне могут удовлетвориться тем, что рассмотрев n-ное количество ходатайств, они [их] поддержали". Сейчас члены СПЧ думают над тем, нужно ли дополнительно законодательно закреплять конституционные принципы, запрещающие обуславливать акт гуманизма со стороны государства какими-то условиями.

В декабре 2014 года президент Владимир Путин по итогам встречи с членами своего Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) поручил им до 1 июня текущего года представить свои предложения по совершенствованию института помилования. С небольшой задержкой, члены СПЧ организовали вчера специальное заседание, чтобы обсудить идеи. Если полгода назад глава СПЧ Михаил Федотов уверенно заявлял "Коммерсанту", что "результатом работы должен стать проект закона о помиловании, который придет на смену указам президента", то теперь члены Совета в этом не уверены.

Судья Конституционного суда в отставке, член СПЧ Тамара Морщакова полагает, что закон такой может быть нужен "в одном только варианте: если в нем будут сформулированы запреты на ограничения в регулировании института помилования". Право человека просить о нем, закрепленное в ч.3 ст.50 Конституции РФ, не должно ставиться в зависимость от каких-то условий, следовало из выступления Морщаковой. Она уверена, что нельзя нормативно определять, круг лиц, которые не могут рассчитывать на помилование. "Ни в коем случае нельзя ограничить [право ходатайствовать] никаким сроком отбытого наказания, либо оставшегося, или даже какими-то условиями о поведении человека, возмещении ущерба, признании вины", – говорила Морщакова. В действующем положении о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании говорится, в частности, о том, что оно, "как правило, не применяется в отношении" совершивших умышленное преступление в период назначенного судами испытательного срока условного осуждения, злостно нарушающих установленный порядок отбывания наказания, ранее освобождавшихся по УДО и т.д. "У президента есть абсоютное право не помиловать", – заявила она, отметив, что в противном случае дискриминируется субъективное право человека ходатайствовать о милости.

Также она заострила внимание на том, кто может направлять обращение президенту с просьбой о помиловании, по ее мнению, нельзя ставить условие о том, что осужденный должен делать это лично. Им помощь оказывают адвокаты, а потому, рассуждала судья КС в отставке, безусловно нельзя ограничивать право адвокатов действовать в пользу клиента. Кроме того, "из конституционного содержания института помилования не вытекает невозможность обращения" к главе государства и других лиц с просьбой помиловать конкретного человека. Более того, сделала акцент Морщакова, право президента миловать не ограничено необходимостью какого бы то ни было обращения вообще – он может делать это по собственной инициативе, вне зависимости от того, как информация к нему попадает. Также право на такое ходатайство не должно ставиться в зависимость от наличия приговора, следовало из ее слов: можно за подследственного просить милости, а также уже отбывшим наказание. В последнем случае человек может освободиться от уголовного "шлейфа" в виде судимости, дополнительных наказаний.

Начальник отдела департамента норм правового регулирования, анализа и контроля в сфере исполнения уголовных наказаний и судебных актов Минюста Ирина Филатова "полностью поддержала" идею о том, что ходатайство о помиловании может направить не только осужденный, но и другое лицо. Также она согласилась с предложением об исключении оснований, при которых помилование невозможно. "Из конституционных принципов следует, что их в принципе не должно быть", – сказала она и усомнилась в необходимости специального закона по той же причине. Замначальника правового управления Генпрокуратуры Сергей Никулин о необходимости закона не говорил, но высказался в том ключе, что должна быть четкая регламентация процедуры: "со сроками, субъектами, участниками и поводами".

Председатель петербургской комиссии по помилованию Алексей Козырев поддерживал предложения Морщаковой, но доказывал, что ими не ограничиться. В противном случае ничего не изменится, и в год помилование будут получать лишь пара человек, хотя в 1999-м – 7800 человек. По данным СПЧ, за 2014 год помилованы два человека, по данным Минюста – четыре. "За 15 последних лет 400 раз мы рекомендовали помиловать, не помиловали ни одного. Каков коэффициент деятельности?, – возмущался он. – Мы не только по пять часов заседаем, мы встречаемся с осужденными, ездим к ним, встречаемся с потерпевшими, выносим решения выверенные. Это намного более точный инструмент, чем УДО и амнистия". Он уточнил, что такая же ситуация в большинстве других регионов. В связи с этим он предлагал воссоздать федеральную комиссию по помилованию, после расформирования которой сам институт, по его словам, и перестал работать. Козырев отметил, что понимает, почему президент и сотрудники его администрации отказывают в удовлетворении ходатайств. "Потому что раньше президент знал эту комиссию, каждого члена комиссии и верил им, – рассуждал член СПЧ. – А тут 1500 [членов в региональных комиссиях – авт.]. Как президент может верить 1500 неизвестным ему людям?". Однако, рассуждал Козырев, стоит сохранить и региональные комиссии – в противном случае федеральной придется разбираться с валом тысяч дел. Регионы, по его плану, должны предварительно изучать документы.

Член СПЧ Андрей Бабушкин идею поддержал. Двухзвенная система позволит избежать перегруженности федеральной комиссии, когда с каждым делом разбираться тщательно. "У председателя федеральной комиссии должно быть право личного доклада президенту, хотя бы раз в месяц", – говорил он, в противном случае материалы могут лежать без движения месяцами. Морщакова тоже была не против этой идеи, отмечая, что нет никаких оснований не поддержать создание федеральной комиссии, если она будет эффективнее, чем нынешние региональные. При этом она заострила внимание на то, что решения комиссий все же рекомендательны, то есть необязательны для президента. Тем не менее, в российской практике нет ни одного случая, когда комиссия бы ходатайство осужденного не поддержала, а человека все равно помиловали бы. Никакая комиссия не должна влиять на волеизъявление главы государства, соглашался член СПЧ Владимир Ряховский, решений он не предлагал, а рассказал, что "на практике по разным причинам до сведения главы государства доводится не столько искреннее раскаяние и просьба осужденного, сколько мнение и воля и руководство субъекта РФ. "Тем самым дискредитируется институт помилования и осужденный просто в него не верит", – сетовал он.

Только выступление замначальника правового управления Генпрокуратуры Сергея Никулина несколько отличалось по настрою от докладов остальных участников заседания. Он, видимо, был не согласен с недовольством Козырева и Морщаковой, считающей, что комиссии по помилованию "чувствуют себя просто дискредитированными, потому что они работают, а результата нет". "Председатели комиссий работают активно и ставят вопросы о помиловании и, конечно, желают видеть результат, – рассуждал он. – Надо спокойно, по мере возможности, смириться с тем, что не все ходатайства проходят". По его мнению, оценка деятельности комиссии должна быть иной: они "вполне могут удовлетвориться тем, что рассмотрев n-ное количество ходатайств, они [их] поддержали, то есть посчитали возможным эту милость проявить". "С ними не согласился президент, это его полное право, и расстраиваться по этому поводу я бы не призывал", – заявил Никулин.

По итогам специального заседания члены СПЧ будут готовить свои рекомендации президенту по реформированию института помилования.

http://pravo.ru/court_report/view/119168/